КОРОТКОЕ ЗАМЫКАНИЕ

Отправившись разобраться с какими-то протестами жильцов, молодой журналист, пребывающий в тихой, метафизической даже растерянности от той ерунды, которой занимается, обнаруживает на стене надпись "Оля — сиська". Навестившая столицу РФ красавица-полька в очень московском дворике записывает на видео монолог улыбчивого гопника, только вышедшего с зоны. Угодивший в дурдом циркач влюбляется в доктора, немой сапожник — в хозяйку белых туфелек, а парень, работающий рекламной креветкой при рыбном ресторане, и вовсе целует всех подряд, от ментов до главного редактора русского Vogue, пока не найдет того, кто ответит на поцелуй не кулаками.



Как и всякий альманах, "Короткое замыкание" — своего рода градусник, повод промерить температуру кино: как там, по прежнему комнатная? Кто у нас главный красавец сегодня — умный внимательный Хлебников, народный Буслов, нервный Вырыпаев, традиционалист Герман-младший, вызывающий Серебренников?

"Замыкание" получилось настолько зрительским проектом, что выковыривать из него вкусные изюмины критических обобщений совершенно не хочется. Это атракцион, на котором каждый катается в одиночку — злиться на одного режиссера, вежливо выслушивать другого, удивляться третьему. Пляшущая креветка в поисках любви или влюбленный сапожник — каждому свое, и каждому минимум одна короткометражка позволит выйти из зала в приличном настроении.

Чем "Замыкание" является точно, это одним из самых умных продюсерских проектов последних лет, что и подтвердило приглашение в Венецию, где до того гостил лишь Герман-мл. Никакого обмана, что обещано, то и получите: пять историй о любви от пяти модных российских режиссеров, искренне пораженных тем, до какой степени люди не способны говорить. У Хлебникова в истории про журналиста гопота не освоила еще человеческую речь и просто мычит, у Вырыпаева красавица-брюнетка и откинувшийся оптимист не могут поговорить, потому что не владеют языками друг друга, главный герой Буслова так и вовсе немой, человек-креветка Серебренникова говорит один и тот же рекламный текст даже когда его избивают менты на причале Северного речного вокзала, Герман же ставит фильм в сумасшедшем доме, кто там кого будет слушать?

Но занятно другое. Приглядевшись, мы обнаружим надписи, выступающие на стенах, и смешение языков, и корабль дураков, и Харона-перевозчика, везущего покойника в загробный дурдом, и рифму кровь-любовь, на которую сподобился Петр Буслов, и даже московский гламур/глянец в лице ведущих его представителей. Как будто режиссеры получили задание сделать не фильмы о любви, а сложить из подручных материалов портрет времени, со всей его равнодушной чувствительностью, постоянной неловкостью и очень живой растерянностью.

Текст: Семен Кваша, Кирилл Андреев