Великий и ужасный Ларс Фон Триер, главный идеолог нонконформистского кино, автор "Догмы", самого деструктивного киноманифеста девяностых, и Бьорк, мисс очарование, поющий исландский эльф, сделали вместе мюзикл про женщину-убийцу, за который получили по главному призу Каннского кинофестиваля. С момента окончания съемок Ларс фон Триер и Бьорк находятся в состоянии тихой ненависти дуг к другу. Посмотрев "Танцующую в темноте", вы поймете, что это абсолютно закономерный результат.
Великий и ужасный Ларс Фон Триер, главный идеолог нонконформистского кино, автор "Догмы", самого деструктивного киноманифеста девяностых, и Бьорк, мисс очарование, поющий исландский эльф, сделали вместе мюзикл про женщину-убийцу, за который получили по главному призу Каннского кинофестиваля. С момента окончания съемок Ларс фон Триер и Бьорк находятся в состоянии тихой ненависти дуг к другу. Посмотрев "Танцующую в темноте", вы поймете, что это абсолютно закономерный результат.
Великий и ужасный Ларс Фон Триер, главный идеолог нонконформистского кино, автор "Догмы", самого деструктивного киноманифеста девяностых, и Бьорк, мисс очарование, поющий исландский эльф, сделали вместе мюзикл про женщину-убийцу, за который получили по главному призу Каннского кинофестиваля. С момента окончания съемок Ларс фон Триер и Бьорк находятся в состоянии тихой ненависти дуг к другу. Посмотрев "Танцующую в темноте", вы поймете, что это абсолютно закономерный результат.
Как кино "Танцующая в темноте" стоит выше возможных систем оценок, но этот "мюзикл" ни в каком смысле не является развлечением для зрителя - он для зрителя является тяжелым и выматывающим испытанием. Потому что "Танцующая" - это драма в самом высшем и самом неприятном смысле, последовательно и целенаправленно, с садистским удовольствием выжимающая из вас самые негативные эмоции: отчаяние и безысходность.
Как кино "Танцующая в темноте" стоит выше возможных систем оценок, но этот "мюзикл" ни в каком смысле не является развлечением для зрителя - он для зрителя является тяжелым и выматывающим испытанием. Потому что "Танцующая" - это драма в самом высшем и самом неприятном смысле, последовательно и целенаправленно, с садистским удовольствием выжимающая из вас самые негативные эмоции: отчаяние и безысходность.
Как кино "Танцующая в темноте" стоит выше возможных систем оценок, но этот "мюзикл" ни в каком смысле не является развлечением для зрителя - он для зрителя является тяжелым и выматывающим испытанием. Потому что "Танцующая" - это драма в самом высшем и самом неприятном смысле, последовательно и целенаправленно, с садистским удовольствием выжимающая из вас самые негативные эмоции: отчаяние и безысходность.
Триер помещает действие в Америку 60-х годов - но на самом деле не очень важно, где и когда это происходит. Хотя "Танцующая" по форме не имеет ничего общего с классическим голливудским мюзиклом, фильм создает ту атмосферу абсолютного "бегства от реальности", из-за которой зрители так любят "Поющих под дождем". Так, как беззаветно любит голливудские мюзиклы героиня Бьорк, чешская эмигрантка по имени Сельма.
Триер помещает действие в Америку 60-х годов - но на самом деле не очень важно, где и когда это происходит. Хотя "Танцующая" по форме не имеет ничего общего с классическим голливудским мюзиклом, фильм создает ту атмосферу абсолютного "бегства от реальности", из-за которой зрители так любят "Поющих под дождем". Так, как беззаветно любит голливудские мюзиклы героиня Бьорк, чешская эмигрантка по имени Сельма.
Триер помещает действие в Америку 60-х годов - но на самом деле не очень важно, где и когда это происходит. Хотя "Танцующая" по форме не имеет ничего общего с классическим голливудским мюзиклом, фильм создает ту атмосферу абсолютного "бегства от реальности", из-за которой зрители так любят "Поющих под дождем". Так, как беззаветно любит голливудские мюзиклы героиня Бьорк, чешская эмигрантка по имени Сельма.
Она работает на фабрике в две смены, поет в любительском театре, в одиночку растит сына, у нее есть подруга и друг - человек, сдающий ей домик для жилья. Ему-то она и признается, что не может купить сыну велосипед не потому, что посылает деньги отцу в Чехию. На самом деле она накопила уже две тысячи шестьдесят пять долларов и десять центов на операцию сыну, которому она передала по наследству прогрессирующую слепоту. Хозяин дома отберет у нее деньги, потому что ему легче умереть, чем признаться жене, что он давно обанкротился. И Сельма, половину жизни проводящая в вымышленном мире, где все поют и танцуют, должна будет убить его, чтобы забрать свои деньги. Хотя все равно никто не поверит, что эти деньги - ее.
Она работает на фабрике в две смены, поет в любительском театре, в одиночку растит сына, у нее есть подруга и друг - человек, сдающий ей домик для жилья. Ему-то она и признается, что не может купить сыну велосипед не потому, что посылает деньги отцу в Чехию. На самом деле она накопила уже две тысячи шестьдесят пять долларов и десять центов на операцию сыну, которому она передала по наследству прогрессирующую слепоту. Хозяин дома отберет у нее деньги, потому что ему легче умереть, чем признаться жене, что он давно обанкротился. И Сельма, половину жизни проводящая в вымышленном мире, где все поют и танцуют, должна будет убить его, чтобы забрать свои деньги. Хотя все равно никто не поверит, что эти деньги - ее.
Она работает на фабрике в две смены, поет в любительском театре, в одиночку растит сына, у нее есть подруга и друг - человек, сдающий ей домик для жилья. Ему-то она и признается, что не может купить сыну велосипед не потому, что посылает деньги отцу в Чехию. На самом деле она накопила уже две тысячи шестьдесят пять долларов и десять центов на операцию сыну, которому она передала по наследству прогрессирующую слепоту. Хозяин дома отберет у нее деньги, потому что ему легче умереть, чем признаться жене, что он давно обанкротился. И Сельма, половину жизни проводящая в вымышленном мире, где все поют и танцуют, должна будет убить его, чтобы забрать свои деньги. Хотя все равно никто не поверит, что эти деньги - ее.
Долгая сцена убийства - одна из самых изматывающих и угнетающих в фильме, что усугубляется постоянно прыгающей камерой и дрожащим изображением. А впереди еще полтора часа изощренной психологической пытки, в течение которых Сельма будет по приговору суда ждать смертной казни, отказываясь от всякой помощи и слепо - в буквальном смысле - жертвуя собой ради все той же операции для сына. Странная деталь: Триер зачем-то просил кинокритиков не разглашать конец картины. В том, что этот фильм хорошо кончится не может, не возникнет сомнения, думаю, даже у тех, кто в жизни не слышал о греческой трагедии, катарсисе или Достоевском. Ассоциации с великим русским писателем тут возникают не случайно.
Долгая сцена убийства - одна из самых изматывающих и угнетающих в фильме, что усугубляется постоянно прыгающей камерой и дрожащим изображением. А впереди еще полтора часа изощренной психологической пытки, в течение которых Сельма будет по приговору суда ждать смертной казни, отказываясь от всякой помощи и слепо - в буквальном смысле - жертвуя собой ради все той же операции для сына. Странная деталь: Триер зачем-то просил кинокритиков не разглашать конец картины. В том, что этот фильм хорошо кончится не может, не возникнет сомнения, думаю, даже у тех, кто в жизни не слышал о греческой трагедии, катарсисе или Достоевском. Ассоциации с великим русским писателем тут возникают не случайно.
Долгая сцена убийства - одна из самых изматывающих и угнетающих в фильме, что усугубляется постоянно прыгающей камерой и дрожащим изображением. А впереди еще полтора часа изощренной психологической пытки, в течение которых Сельма будет по приговору суда ждать смертной казни, отказываясь от всякой помощи и слепо - в буквальном смысле - жертвуя собой ради все той же операции для сына. Странная деталь: Триер зачем-то просил кинокритиков не разглашать конец картины. В том, что этот фильм хорошо кончится не может, не возникнет сомнения, думаю, даже у тех, кто в жизни не слышал о греческой трагедии, катарсисе или Достоевском. Ассоциации с великим русским писателем тут возникают не случайно.
В общем, вся триеровская "женская" трилогия, начиная с "Рассекающей волны", определяется одним словом - достоевщина. Копание в самых неприглядных подробностях человеческой психологии, давящее ощущение какой-то болезненной ущербности, психопатологичности происходящего, абсолютно неправдоподобный, сверхмелодраматический сюжет, который тем не менее заставляет прожить два часа вместе с героями - и, с другой стороны, исступленная жертвенность, идея <всепокаяния>, и просто образы блаженных Сонь Мармеладовых в центре всего этого. Что ни говори, между Триером и русским классиком существует удивительное сходство (или лучше сказать преемственность?) на уровне идеологии, да и художественных средств.
В общем, вся триеровская "женская" трилогия, начиная с "Рассекающей волны", определяется одним словом - достоевщина. Копание в самых неприглядных подробностях человеческой психологии, давящее ощущение какой-то болезненной ущербности, психопатологичности происходящего, абсолютно неправдоподобный, сверхмелодраматический сюжет, который тем не менее заставляет прожить два часа вместе с героями - и, с другой стороны, исступленная жертвенность, идея <всепокаяния>, и просто образы блаженных Сонь Мармеладовых в центре всего этого. Что ни говори, между Триером и русским классиком существует удивительное сходство (или лучше сказать преемственность?) на уровне идеологии, да и художественных средств.
В общем, вся триеровская "женская" трилогия, начиная с "Рассекающей волны", определяется одним словом - достоевщина. Копание в самых неприглядных подробностях человеческой психологии, давящее ощущение какой-то болезненной ущербности, психопатологичности происходящего, абсолютно неправдоподобный, сверхмелодраматический сюжет, который тем не менее заставляет прожить два часа вместе с героями - и, с другой стороны, исступленная жертвенность, идея <всепокаяния>, и просто образы блаженных Сонь Мармеладовых в центре всего этого. Что ни говори, между Триером и русским классиком существует удивительное сходство (или лучше сказать преемственность?) на уровне идеологии, да и художественных средств.
Другое дело, что классик по бумаге писал, а Бьорк, которая, по словам самого Триера, абсолютно слилась со своей героиней - "нельзя было отличить, где она, а где Сельма", - должна была в той или иной мере пережить то, что чувствовала ее героиня. И Триер, известный садистскими режиссерскими методами, старался, чтобы она чувствовала по-настоящему. Поэтому Бьорк и не хочет больше видеть Ларса Фон Триера. И поэтому, наверное, <Танцующая в темноте> - это настоящее КИНО. Со всеми большими буквами. Как и Федор Михайлович-таки - великий писатель.
Другое дело, что классик по бумаге писал, а Бьорк, которая, по словам самого Триера, абсолютно слилась со своей героиней - "нельзя было отличить, где она, а где Сельма", - должна была в той или иной мере пережить то, что чувствовала ее героиня. И Триер, известный садистскими режиссерскими методами, старался, чтобы она чувствовала по-настоящему. Поэтому Бьорк и не хочет больше видеть Ларса Фон Триера. И поэтому, наверное, <Танцующая в темноте> - это настоящее КИНО. Со всеми большими буквами. Как и Федор Михайлович-таки - великий писатель.
Другое дело, что классик по бумаге писал, а Бьорк, которая, по словам самого Триера, абсолютно слилась со своей героиней - "нельзя было отличить, где она, а где Сельма", - должна была в той или иной мере пережить то, что чувствовала ее героиня. И Триер, известный садистскими режиссерскими методами, старался, чтобы она чувствовала по-настоящему. Поэтому Бьорк и не хочет больше видеть Ларса Фон Триера. И поэтому, наверное, <Танцующая в темноте> - это настоящее КИНО. Со всеми большими буквами. Как и Федор Михайлович-таки - великий писатель.
с сайта www.
kino.ural.ru
с сайта www.
kino.ural.ru
с сайта www.
kino.ural.ru