МЕЛОДРАМА

Название одиннадцатого полнометражного игрового фильма Алена Рене, яркого представителя философского кинематографа, вроде бы настраивает зрителя на упрощённое лирическое зрелище. С первого взгляда, если сравнивать с ранними картинами мэтра «новой волны», насыщенных авангардными решениями, так оно и есть. Камерная, разыгранная всего лишь четырьмя актёрами, пьеса Анри Бернстайна будет принята и понятна зрителю всяких кинопредпочтений.

В спектакль чувств и эмоций, который разыгрывается в Париже 1929-ого года, оказываются вовлечены - скрипач с мировым именем (Андре Дюссолье), его друг, тоже музыкант, хоть и менее известный (Пьер Ардити), жена последнего (Сабина Азема) и кузина жены (Фанни Ардан). Людей искусства обуревают нешуточные страсти, с которыми герои не в силах совладать, отдаваясь без остатка нахлынувшему порыву, мучая самих себя, и друг друга.

История более чем банальная – но в интерпретации гения экспериментального кино сюжет вырастает из плоской салонной драмы в высококачественное произведение, несущее зрителю и жанровое развлечение, и возможность оценить нетривиальный стиль мастера, набор его любопытных приёмов и ставшую уже классической в творчестве Рене тему - «кинематографа памяти».

Разбираясь в секретах жанрового потенциала фильма, нельзя не отдать должного вкусу режиссёра, его выбору актёров на главные роли, с которыми постановщик определённо сработался (все четверо были заняты в двух предыдущих лентах Рене – «Жизнь-роман» /1983/ и «Любить до смерти» /1984/). С ярко выраженным театральным акцентом, но без фальши, они исполняют свои партии и в «Мелодраме» - от их игры (мимики, пластики, жестов) невозможно оторваться. Впечатление усилило удачная копия фильма – благодаря прекрасному переводу я смог оценить ажурный слог и изысканность диалогов (как тут не вспомнить слова романиста Паскаля Брюкнера о том, что дух французской культуры наиболее полно выражается в искусстве беседы).

Утонченная драматургия усложняется стилистическими изысками маэстро. Будучи формалистом, я всегда восхищался той природной спонтанностью, с которой Рене путешествовал сквозь пространство и время, причем в любом направлении и последовательности. Сам режиссёр говорил: «Если нет формы, то нет и сообщения». И в «Мелодраме», вроде бы ограниченной заданными условиями, фантазия маэстро находит своё воплощение в неслучайной изобразительности. Статичные планы не создают ощущения небрежности, авторской усталости, а напротив – выглядят продуманным актом художественной необходимости. Кинематографический пуризм, в котором торжествует принцип экономии, оказывается по-своему богатым и выхолощенным. Глаз радует точная разметка каждого кадра, навязчивое внимание к деталям, цветовой выбор, игра света, редкие, но словно раскрывающие пространство, дивные трэвеллинги. Кто привык вдумчиво относиться к своему ремеслу, досконально препарировать идеи/тексты/приёмы, уже не может довольствоваться наивным построением. И вновь, как обычно у Рене, погружаешься в соперничество реальностей (первый эпизод «Беседы на террасе», в котором герой Дюссолье рассказывает в мельчайших подробностях о мучающей его тени неудачной любви; в середине фильма, встретившись после длительной разлуки, герои-любовники начинают обсуждать письма друг другу и чувства, вызванные этими письмами в прошлом). Наконец, в последнем эпизоде персонажам Ардити и Дюссолье, любившим одну женщину и потерявшим её, ничего не остаётся, как окунуться в воспоминания, пытаясь реконструировать и оживить прошлое. В то время как режиссёр своим знакомым акцентом не только заостряет внимание публики на необратимости поступков, но, можно сказать, детальными построениями происшедшего борется с забвением, вновь убеждая своего зрителя, что многочисленные интерпретации прошлого дают иллюзию на истину.

Текст «Мастер-класс: режиссёр» (к 20-летию фильма «Мелодрама»)